Нам, юным, не доверили винтовки –
Доверили лопаты и серпы,
Чтоб рыть колодцы, чтоб срезать колосья,
Чтоб не зависеть от слепой судьбы.
И, не болтая попусту о долге
Перед просторами родной земли,
Во всём
Под стать мужчинам настоящим
Мы стать ещё подростками смогли.
Б. Худайназаров
Дети войны… Тяжёлая доля выпала им на эти годы: голод, холод, разлука с семьями, безотцовщина, страдания на чужбине. Все эти невзгоды хранятся в памяти людей военного поколения. Всё это выпало на долю моего деда. На состоянии его здоровья, как и тысяч других детей войны, отразилось тяжёлое военное лихолетье. По болезням ушли из жизни некоторые его сверстники – односельчане, но жизнь продолжается, новые поколения сменяют уходящие. Всё меньше остаётся в живых как непосредственно участников Великой Отечественной войны, так и детей войны, опалённых её беспощадным пламенем. И тем ценнее для нас, нынешнего поколения, каждое слово участников тех великих событий.
Мой дедушка, Анатолий Дмитриевич Плещенков, родился и жил на небольшом хуторе Светлая Доля, что недалеко от п. Сеща, ставшего в войну партизанским краем. Всё здесь производили собственным трудом, вели натуральное хозяйство, излишки передавали государству. Жили зажиточно. Пока.… Пока не грянула война. Дедушке было всего пять лет. Но он помнит, как проснулся от гула и грохота. Такое не забывается! Это немецкая авиация бомбила военно-воздушную базу в п. Сеща. Вскоре прибыл на хутор военный уполномоченный верхом на лошади и вручил повестки на фронт. «Что тут началось! – вспоминает дед. – Бабы, молодки голосили на всю округу, плакали дети, утирали глаза кулаками старики, пытаясь скрыть слёзы». Но жизнь брала своё… Дети потянулись в помощники к старикам да бабам: помогали в поле, по хозяйству. Тогда взрослели рано.
А с фронта шли тревожные вести: фашисты лезли напролом. Дедушка со слезами на глазах рассказывает о том, как отступали наши солдаты. Много было раненых, в грязном обмундировании, но с оружием в руках. Женщины приносили им еду, старики про войну расспрашивали. Красноармейцы отводили взгляды, а политрук утверждал: «Будет и на нашей улице праздник. По этим местам и французы когда-то шли, а потом бежали назад». Вскоре солдаты покинули хутор, мальчишки провожали их. А через недолгое время в жаркий августовский день в хутор с рёвом вкатилось огромное пыльное облако. Измученные селяне ахнули, когда пыль рассеялась, и они увидели откормленных немцев в касках, шлемах, чёрных комбинезонах, с засученными по локоть рукавами. Они принялись чистить свою технику: мотоциклы, танкетки, оснащённые пулемётами. Потом у колодца обмывались холодной водой. Вдруг всё стихло, и хуторяне увидели, как к германцам с хлебом-солью в офицерской форме подошёл человек с крепкой фигурой, это был колхозный пчеловод, по прозвищу Виноход, поселившийся здесь в 20-х годах как беженец из-под Риги.
Так начались годы оккупации. Немцы постоянно не присутствовали в лесных селениях. Боялись. Но карательные набеги совершали, хотя и безрезультатно: партизан предупреждали селяне. И они уходили в дальние леса, куда фашисты боялись «сунуть нос».
Разведка держала связь с населением. Помогали враз повзрослевшие дети и хлопцы. Однажды дошёл слух: в деревне Сергеевка в двухэтажное здание школы зачастили с аэродрома Сеща оккупанты. Вот и поручили моему деду с его старшим братом Фёдором под видом побирушек разузнать, чем там занимаются немцы. На первый взгляд, задание лёгкое, но патруль-полицай, да и немцы зорко следили за каждым жителем деревни, особенно за чужаками. Но мой дед с братом в течение недели скрывались в густом кустарнике, заметали следы махоркой, высматривали крытые грузовики, автобусы. Они осторожно пробрались к знакомой тётке и по расспросам поняли, что в школьном здании по ночам отдыхают немецкие лётчики, возвращавшиеся с полётов на Москву. Перед рассветом они растворились в тумане, к полудню были у старого дуба за дальней околицей своего хутора. Связному из леса мой дедушка и его брат дали ценные сведения. Конечно же, информация поступала и из других источников. Обработанная в штабе партизанской бригады, она легла в основу операции по разгрому ночного «дома отдыха» и его охраны. Сводными отрядами партизан под командованием Ф. Данченкова был разгромлен этот объект и уничтожено несколько десятков фашистских лётчиков бомбардировочной авиации Сещинского аэродрома. На какое-то время прекратились полёты на Москву и на объекты Брянского фронта, были спасены сотни мирных граждан и красноармейцев.
Жить становилось всё труднее. Население грабили карательные отряды немцев и финнов с Сещинской авиабазы, румыны, проходящие на фронт колонны гитлеровцев. Селяне остались без скота и птицы, без тёплой одежды и валенок. Но мальчишки не унывали, всё подмечали и данные через связных передавали партизанам. Партизаны активизировали борьбу в тылу врага, на железной дороге. Немцы терпели поражение за поражением. Накануне Курской битвы, майским днём 1943 года, гестаповцы в чёрной униформе ворвались в хутор, приказали жителям собраться и под охраной погнали в сторону Дубровки. А над хутором полыхнуло зарево пожара.
Семья деда жила сначала у родственников в деревне Грибовка, потом у крёстной в деревне Заустье. Многое стёрлось из памяти, остались обрывки воспоминаний. Но мой дедушка отчётливо помнит, как после Курской битвы и освобождения Орла, Карачева, Дубровки в направлении на Белоруссию целые сутки бесчисленной колонной двигались уставшие от сражений и походов наши доблестные солдаты-освободители. Какой тут только техники не было: танки, грузовики, гвардейские миномёты, обозы гужевого транспорта! Как гордились оборванные деревенские мальчишки, шагая рядом с солдатами, а мой дед всё высматривал и расспрашивал, нет ли здесь его старшего брата Пашки. Плакали от счастья и радости бабы, старухи в чёрном крестились, а старики покрякивали от гордости: «Вот и на нашей улице праздник».
Война продолжалась. А селяне начали обустраивать свою мирную жизнь. Всем миром строили землянки в косогорах по оврагам, из железного хлама мастерили печки-буржуйки. Тяжкой была зима. Дедушка еле пережил такую болезнь, как корь. Он вспоминает: «Не было мыла, делали щёлочь из золы на стирку и мытьё. Весной босиком по ещё не высохшему полю собирали гопики – остатки от перемёрзшей за зиму картошки. Всё время хотелось есть, есть, есть… А в декабре 1943 года пришла похоронка на брата Павла. Как голосила на всю округу мать – такое никогда не забудется». Дедушка замолкает и смахивает слезу.
А потом вдруг начинает рассказывать, как собирали его в школу. Кое-какая шитая-перешитая, перелицованная одежонка на два-три размера больше, чем
надо, обувь, оставшаяся от старших, полотняная сумка для школьных принадлежностей.
Жизнь постепенно налаживалась. Крепла вера людей в то, что народ, одолевший врага, сумеет победить послевоенную разруху, голод. С этой верой и жили: растили хлеб, строили фабрики и заводы, возводили новые города и посёлки. Это было время всенародного энтузиазма, время надежд и свершений. Вместе с взрослыми в строительстве новой жизни участвовала и молодежь.
Слишком дорогой ценой досталась победа русскому народу в войне с фашизмом. Более 30 миллионов защитников поплатились своей жизнью, чтобы потомки обрели возможность жить свободными и непокорёнными.
В этом скорбном числе и 28 здоровых, молодых сельских мужиков из двух маленьких хуторов с населением в 127 человек, среди них и родственники деда, его брат Павел, дядья Иван да Степан.
В 65-ый раз наша страна будет встречать победный май. Но пройдут ещё годы, а та страшная война не перестанет волновать людей, бередя старые раны и боль сердца. И в заключение хочется сказать: «Я помню, какой ценой завоёвана наша Победа, и горжусь тем, что и мой дедушка причастен к этому».
|